Под конец Второй мировой войны Варшава занимала особое место в планах советcких властей и польских коммунистов. Город был не только столицей, но и важным местом на карте польских подпольных структур, которые необходимо было разбить. В конце 1944, начале 1945 года, когда немцы отступали, а Красная армия уже располагалась по правой стороне Вислы, под надзором НКВД началась волна репрессий. Коммунистический аппарат безопасности выбирал уцелевшие от бомбежек дома, огрожденные забором, с большими подвалами, которые превращались в места допросов, пыток и тюремных камер. Я спустилась в одно из них в сопровождении владелицы дома Марлены Пекарской-Ольшувки.
«Это карцер. Вы, наверное, почувствовали холод, когда я открыла дверь. Вы
прямиться здесь можно было только до определенного момента. Нет окон, думаю, что было темно. А ужас наводит надпись на высоте 15 сантиметров от пола: «Боже, спаси» и высеченный крест. Там нельзя было разогнуться, следовательно человек лежал или стоял на коленях.
Это одно из помещений поменьше. Здесь разбросана солома. Это символический знак. У узников не было нар, они спали на соломе, которая быстро стиралась в порошок».
Мы находимся в подвале виллы на улице Свершча 2 в варшавском районе Влохы, который до войны был отдельным городком. Дом был первой штаб-квартирой Главного управления информации главнокомандования Войска Польского. Орган контрразведки, отвественный за массовые репрессии в отношении польского подполья, располагался здесь с февраля по октябрь 1945 года. До этого вилла принадлежала прадеду Марлены - нотариусу Юзефу Касперкевичу, родом из под Лодзи, который купил его в 1936 году. Он переехал сюда в 1939 году и прожил здесь почти всю войну. В доме жили также другие квартиросъёмщики.
«28 января 1945 года пришел приказ от коменданта городка Влохы майора Пушкова освободить дом и оставить все имущество. На это дали сутки. Жильцы выехали и уже никогда не вернулись. В 1946 году прадед начал отвоевывать свои права на дом. Борьба длилась 12 лет. Он ссылался не столько на святое право собственности, сколько на сложную ситуацию семьи, которая была вынуждена тесниться в одной комнате впятером. Вернуть права не получилось. Прадед умер. Долгие годы мы ничего не знали о происходившем в этом доме».
Родителям Марлены удалось вернуть права собственности на дом в 1992 году, но только по документам, потому что весь дом был занят жильцами по распределению. Доступ к первой квартире владельцы получили в конце 90-х, после смерти одного из жильцов. С тех пор стали сюда приезжать на дольше. О том, что здесь когда-то было место пыток, они узнали случайно.
«Мы приехали в Варшаву на празднование Дня независимости. Нам понадобился уголь для обогрева квартиры и одна из жильцов, сказала, что нам одолжит. Мы спустились вместе с ней в подвальное помещение. Несмотря на тусклый свет, загроможденность и стены, местами обклеенные газетами, мы с мамой увидели надпись: «Бог, Честь, Отечество. Здесь сидел Болеслав Пясецкий» и странный ряд черточек. Сейчас я уже знаю, что это был тюремный календарь. То, что мы увидели, а также фамилия известного антикоммунистического деятеля заставило задуматься. Мою мать, посоветовавшись со своей подругой-историком, обратилась в Институт национальной памяти».
Это было в 2000 году. Как оказалось, Институт национальной памяти искал это место. Историки знали, что где-то под Варшавой, недалеко от железной дороги было место пыток, но не могли определить его расположение. Вскоре, на основании документов ИНП и воспоминаний свидетелей, печальное прошлое этого дома подтвердилось. Рассказывает Марлена Ольшувка-Пекарская.
«Я имела честь познакомиться с двумя бывшими узниками: Алиной Гурской-Косинской, псевдоним «Кала», и Людвиком Моликом, псевдоним «Томиган». Встречи с этими пожилыми людьми были очень трогательными. Оба вспоминали о пребывании здесь, о пытках, о голодном пайке, о том, что зимой было страшно холодно, а летом, учитывая , что переполненные камеры были без окон – жара, духота. Когда мы сидели в салоне нашей квартиры и разговаривали, Людвик Молик в определённый момент нахмурился и долго смотрел на кафельную печку. А потом сказал: «Это та печь, о которую я ударялся во время допросов» ...»
Служба безопасности использовала не только подвалы. Наверху проводились допросы и располагалось бюро т.н. «Информации». Согласно документам ИНП, в течение семи месяцев через это место прошло около 1000 узников. Однако не все верят в историю этого дома, даже его жильцы.
«Когда приехала группа историков и прокуроров из ИНП, один из жильцов с упорством маньяка бегал по подвалу и говорил, что здесь ничего не было. А если даже и было, то это было Гестапо, но точно не Советы. Одни вообще не интересуются, а некоторые жильцы, а также жители района говорят, что это место не настоящее, что здесь ничего не происходило, и что всё это мы устроили, чтобы прославиться.
«На этих дверях есть надписи по-русски и по-польски. «Учительница» -эта надпись меня особенно трогает, т.к. я сама работаю в школе. Недавно в этих подвалах была группа российских журналистов. Трогательно было смотреть на них, как они переживая, старательно пытались расшифровать слова. Они вписались в нашу памятную книгу: «Простите нас». Извините, но я всегда плачу, вспоминая это…»
«Скажу честно, я освоилась с этим местом, но каждый раз, когда нахожу новую надпись, инициалы, даты, то мысли о прошлом возвращаются. Я не боюсь духов, о чем меня часто спрашивают, потому что я помню о них. Не хочу быть пафосной, но для меня это миссия и своего рода долг -помнить о них».
Марлена Пекарская-Ольшувка основала фонд «Вилла Ясный дом». Так этот дом назывался до войны. Цель фонда – популяризация знаний о памятном историческом месте.
Автор передачи: Сандра Ужуле-Фонс