В августе 1968 года на Красную площадь вышла небольшая группа мужчин и женщин. У одной из них была коляска с ребенком. Ровно в 12.00 все они сели у Лобного места и развернули плакаты с лозунгами «Мы теряем лучших друзей», «За вашу и нашу свободу», «Позор оккупантам», «Свободу Дубчеку».
Семеро участников демонстрации против ввода войск Варшавского договора в Чехословакию дорого заплатили за свой вызов власти: арестами, принудительным лечением в психушках, ссылками и выдворением за границу.
Для того, чтобы поговорить о политике России, с одним из действующих лиц исторического протеста Павлом Литвиновым встретился Евгений Климакин.
В 1968-м году вы со своими друзьями вышли на Красную площадь и протестовали против ввода российских войск в Чехословакию. Сегодня мы видим Крым, Донбасс, Сирию. Что вы, как человек, который серьезно заплатил за свое решение и поступок, чувствуете, когда смотрите на то, что происходит?
Смотрю на это без радости. Это меня с одной стороны не удивляет, а с другой – внушает такое же отвращение к российскому режиму сегодня, как и к коммунистическому советскому режиму. Как к стране, так сказать, которая не может удержаться из-за своих страхов и рейтингов и нападает на маленького соседа для того, чтобы доказать, что она «царь горы», хозяин, возбудить в который раз такой империалистический порыв у русского народа. В общем, все это очень противно. И я считаю, что против этого нужно протестовать и что в итоге это кончится. Времена империи прошли и Российская империя – это вещь ХХ века, которая себя изжила. Она просто по инерции пытается быть империей, потому что другого способа решать свои внутриполитические проблемы она пока не нашла.
Для людей вашего покроя, вашего поколения, для многих правозащитников, Советский Союз был таким себе абсолютным злом?
Советский Союз и коммунизм как принцип, безусловно, были абсолютным злом. С одной стороны, он был тюрьмой народов, а с другой – там жили и выживали самые разные люди. Это была империя, но империя, так сказать, не одного народа. Хотя русский народ и доминировал и все совершалось от имени первого среди равных русского народа. Сегодня это, действительно, единородная, если не считать Северного Кавказа, казанских татар и еще нескольких наций, империя одного народа, российского общества, которое пытается вернуться на ту же колею, создать такого же типа империю. Но, конечно, у той империи был колоссальный плюс – идеология, которую многие считали интересной, справедливой. Большинство мира, конечно, не пошла по этому пути. И слава Богу. Но многие мечтали о том, что будет общество, действительно, состоящее из свободы, равенства и братства. Мечта из Евангелие о равенстве и братстве. Идеи, в которые мир уже начинал верить.
Тогда была идеология, а сейчас есть почти 90% доверия к Владимиру Путину. Вы себе задавали вопрос – почему? Конечно, можно спорить о процентах, но всё-таки большинство россиян говорит «да, Владимир Владимирович».
Это вероятно так и, в общем, Путин временно разрешил какие-то народные комплексы. Всё-таки империю терять тяжело. Когда Британская империя рухнула, хотя она это сделала более спокойным и мирным путем, это все равно было ударом для многих англичан. Так сказать, «как же так?! Мы были великой Англией, империей, над которой никогда не заходит солнце, а сейчас мы на маленьком островке?!» А тут что-то похожее произошло, только народ еще сильней почувствовал, что он ничего не выиграл, что его никто не уважает. И Путин из этого мифического самоощущения сделал себе пропаганду. Это не стало идеологией, никто в нее не верит как в техническую идеологию спасения мира. Но как-то вот «поднял Россию с колен». Все эти глупые метафоры внесли на время самоуважение: «вот мы были русскими, великими, у нас был коммунизм, а тут у нас отняли историю и Путин нам ее вернул». На этом жить невозможно и это не сделает Россию лидером мира, даже лидером среди своих соседей, которых она снова пытается поставить в зависимость. Поэтому, это временно. Но неприятно и противно. Страна вооружена или, по крайней мере, делает вид, что она сильна. Тратятся деньги на армию, хотя она все равно отсталая. Но все-таки какое-то техническое военное возрождение имеет место.
Вы критикуете Путина, в том числе за действия в Крыму, Донбассе, Сирии. Но, тем не менее, в России сейчас можно услышать, что США – это мировое зло. И что, если Штаты вмешиваются в ситуацию в других странах, то почему Россия не может помочь братскому сирийскому народу. Вы живете в Соединенных Штатах Америки, как вы можете прокомментировать этот тезис?
Америка делает много ошибок. Америка, действительно, очень большая страна и она вооружена, имеет колоссальную силу. Она сильнее всех последующих десяти стран по размеру вооружения и умению его применять. Но, как показывает опыт, даже когда Америка вмешивается в дела других стран, ничего хорошего не происходит, если Америка не готова эти страны оккупировать. Америка не хочет никого оккупировать. Америка – такой неохотный мировой полицейский. Когда Ирак напал на Кувейт и Америка во главе с Бушем-старшим пошла на войну, освободила Кувейт и ушла домой – это было правильным решением. Потому что это была поставленная задача. Ирак напал на своего маленького соседа, захватил его нефть и, действительно, локально для Ближнего Востока это представляло опасность. После этого Америка вмешалась в двух-трех местах. И где-то это было правильно, потому что ее просили об этом. Потом совершенно глупо опять влезла в Ирак, опять же победила – победить с такой силой не трудно. Потеряла в этот раз много людей, погибло много иракцев. А потом решила уходить, как и собиралась, но оставив страну в распаде. Поэтому вмешиваться даже такой сильной стране, которая может везде победить, бесполезно. Вот этому бы России хорошо научиться. Россия вмешалась в Абхазии и Осетии. Что-то хорошее эти замороженные конфликты России дали? Ничего. Не намного лучше будет в Крыму и Донбассе. Америка отличается тем, что это свободная страна со свободной дискуссией. Люди критикуют и, в конце концов, приходит новый президент, Конгресс и медленно и неохотно эти ошибки исправляют. А в России этого механизма нет. И запаса таких сил и богатства у России тоже нет. Упала цена на нефть и вообще некуда деваться. Вот это нужно изучить. И в данном случае совершенно ясно, что права вмешиваться нет. Но бывают случаи, когда Россия могла бы оказать помощь.
Писатель Виктор Шендерович говорит о том, что Россия Путина рухнет под собственным грузом. Нет каких-то внешних факторов?
Трудно сказать. Это метафора и она, конечно, хорошо звучит. Думаю, что Виктор прав, что, скорее всего, так произойдет. Если достаточно долго Россия будет находиться под санкциями, будет дешевая нефть, люди будут жить хуже и хуже, будет недовольство на всех уровнях – от элиты до простых людей. Тогда это можно назвать падением под своим собственным весом. Не думаю, что на Россию кто-то нападет. Это будет настоящая война. Никто этим заниматься не будет. Ни у кого в мире нет такого желания. Поэтому естественно, что погибнуть она может только сама. Но будет это из-за внешних или внутренних причин? Я думаю, что комбинация обоих.
Многие люди говорят о предчувствии катастрофы. Я так понимаю, что у вас его нет?
Я не верю в предчувствия, я верю в факты. Может быть, придет такой уровень раздражения, которого я не знаю. Например, Турция сбила самолет. Может быть какой-то условный жириновский, или новый жириновский, или как зовут такого идиота, какой-то федеров скажет, что нужно этим туркам показать. А Турция – член НАТО. Идиотов хватает и слабой нервной системы в мире – тоже хватает. То есть все это возможно. Но, надеюсь, такого не будет.