Книга о великом режиссере-новаторе вышла в рамках специального издательского проекта Центра польско-российского диалога и согласия и издательства SEDNO. Презентации книги «Эйзенштейн. Кино, власть, женщины» в варшавском кинотеатре «Иллюзион» сопутствовал цикл фильмов Сергея Эйзенштейна и встречи с кинокритиками.
- Книга вышла в переводе кандидата филологических наук Пшемыслава Петшака, который отметил ее особую познавательную ценность:
Пшемыслав Петшак: «Прежде всего, она показывает Эйзенштейна как человека. И особенно на фоне работ, которые появились на польском языке – будь то подборка писем Эйзентштейна, или посвященные ему книги, - могу сказать, что такого научного труда у нас еще не было. Мы узнаём великого режиссера во всем его человеческом измерении: трагизм его судьбы, выборы, которые ему пришлось делать и которые не всегда оставляли его с чистой совестью... Я бы сказал, что это книга о человеке, которому довелось жить в особое время, в особых обстоятельствах и в особом месте. Книга, принявшая «внутреннюю перспективу», то есть три четверти содержания – это письма самого Сергея Эйзенштейна, его записки и воспоминания. Думаю, для читателя, в том числе польского, даже такого, который не занимается историей кино профессионально и не в курсе специфики фильмов и монтажа Эйзенштейна, это невероятно увлекательная история уникальной личности, творца, жившего в системе, в сущности уничтожавшей подобных людей. Мы будто бы достаточно много знаем на эту тему. Но лишь столь близкое прикосновение к такими свидетельствам дает представление о немыслимых условиях, в которых Художник вынужден был исповедоваться перед коллективом буквально о каждом своем шаге».
Презентация польского издания книги "Эйзенштейн. Кино, власть, женщины" в варшавском кинотеатре "Иллюзион" (слева направо: Пшемыслав Петшак, Владимир Забродин, киновед Ирина Татарова, Конрад Зарембский)
- Автор книги Владимир Забродин признался, что секрет подхода к биографии своего героя он нашел у него самого:
Владимир Забродин : «Об Эйзенштейне как режиссере, о его новаторских решениях – обо всём, что связано с эстетикой, с поиском нового киноязыка, совершенно безумными проектами интеллектуального кино или динамического экрана, – написано довольно много. И здесь трудно открыть что-то новое. А что касается биографии, то это как раз пока terra incognita. И в этом отношении, когда я начал заниматься Сергеем Михайловичем, меня больше всего интересовало то, что еще не напечатано. Тексты самого Эйзенштейна. Эйзенштейн, будучи в Мексике, оставил в дневнике такую запись: «Как бы сделать такую книгу, где не было бы ни одного моего слова, но тем не менее, эта книга была бы моя». И мне казалось очень важным прибегнуть именно к такому приему, документировать биографию Эйзенштейна, но без слухов и фантазий. Воссоздать реальную жизнь, как он сам понимал, и как она происходила».
- А вот что наиболее интересным в книге «Эйзенштейн. Кино, власть, женщины» кажется кинокритику и публицисту Конраду Зарембскому:
Конрад Зарембский: «Определенная игра, двойственность системы. Мы приобрели такой опыт как жители Восточной Европы, но думаю, не в такой степени, как Эйзенштейн и другие деятели советской культуры. То, что Эйзенштейн мог представить собственное мнение, выступить против кинематографического начальства, свидетельствует об очень сложной и парадоксальной ситуации, о том, что он боролся с системой, будучи одним из ее столпов и участником этой игры, затеянной Сталиным. Его фамилия в этой книге ни разу не встречается, но лежит его тень, как на всей биографии Эйзенштейна».
- По мнению Конрада Зарембского, Эйзенштейн оказал большое влияние на польский кинематограф:
Конрад Зарембский: «Это влияние естественно, когда речь идет об Артисте такого класса, новатором монтажа, который так строит кадр, так ставит массовые сцены, строит теорию типажа, то есть выбирает актеров по принципу лиц, которые отображали бы представителей определенных социальных слоев, и, конечно, создает великие сцены. Разве можно забыть лестницу в «Броненосце Потемкине» или сломавшийся под крестоносцами лед в «Александре Невском»?.. Такая сила изображения не могла не повлиять на школу польского кино. Например, Славомир Идзяк, снимая «Короля Артура» в Голливуде, показывает, как враги тонут в озере. И эта сцена, безусловно, вдохновлена «Александром Невским» Эйзенштейна. Так что и Голливуд «цитирует» эти сцены, демонстрируя постоянную актуальность эстетики Эйзенштейна. Люди, которые создавали польское кино в течение последних 50 лет, не только учились истории кино на таких фильмах, как «Броненосец Потемкин» и других, но и, что интересно, формировали собственную позицию разрыва с этой традиций. И это тоже послужило развитию польского кино».
Кадры из фильма С. Эйзенштейна "Бежин луг" (показ в кинотеатре "Иллюзион").
- В свою очередь, Владимир Забродин сказал о воздействии польского кино на него как зрителя и будущего киноведа:
Владимир Забродин: «На связывает история, и драматические и трагические страницы в ней есть. Но, с другой стороны, я помню, что любовь к зарубежному кино начиналась у меня в школьные годы, когда у нас показали фильм Вайды «Канал». Это было первое потрясение. Такого изображения войны, таких правдивых, таких жестких фильмов, таких реалистичных в нашей стране еще тогда не делали. И в этом смысле Вайда стал некоторым знаменем, которое свидетельствовало о том, что можно снимать правдиво. Не говорю уже о «Пепле и алмазе», который является одним из лучших фильмов за всю историю кино, на мой взгляд».
Автор: Ирина Завиша