Ах, эти бурные 60-е... Стремление стереть границы между различными областями жизни, завоевать ранее недоступные территории, ответить на вызовы нового времени, – таковы факторы, повлиявшие в те годы на тенденции в моде и искусстве. Именно в 60-е мода и искусство объединились друг с другом сключительно сильно. И этому явлению Музей современного искусства в Варшаве посвятил специальную лекцию под девизом «Мода – жажда космоса и искусства» в рамках выставки «Другой Транс-Атлантик». Я пригласила к микрофону автора лекции – историка и критика моды Марцина Ружица (Marcin Rużyc).
- Какие же тенденции авангардного искусства особенно сильно повлияли на моду 60-х?
Марцин Ружиц: «Это, прежде всего, мотивы выставки в Музее современного искусства: оп-арт и искусство, связанное с исследованиями космоса. То есть, с одной стороны, искусство, использующее оптическую иллюзию, с другой – кинетическое искусство, использующее движение. Сочетание этих мотивов производило впечатление глубины движения, практически создавало эффект галлюцинации. Присутствие этого эффекта стало очень заметно в моде с 1965 года, когда в MоMA (The Museum of Modern Art) в Нью-Йорке состоялась первая большая выставка оп-арта „The Responsive Eye”. И оп-арт увлек весь мир. Им увлеклись модельеры Лондона, США, но также Польши».
- А в чем причина очарованности создателей моды именно этим художественным течением?
Марцин Ружиц: «На вопрос о том, почему оп-арт стал таким популярным, нельзя дать однозначный ответ. Есть целый ряд предположений. Прежде всего, возможно, это был момент, когда искусство проявило готовность стать частью моды. Мир искусства уже начал входить в эпоху постмодернизма и внедряться в будничную жизнь. Например, Войцех Фангор – выдающийся польский художник, график проектирует элементы вокзала Warszawa Śródmieście (Варшава-Центр города). Что касается моды, то, думаю, ее пленила именно иллюзорность оп-арта. Ведь мода тоже рождает определенную иллюзию. С помощью одежды мы «создаем» то, чего у нас нет, но хотелось бы иметь, или, наоборот, скрываем то, что есть, но от чего хотелось бы избавиться. Моду и оп-арт роднит иллюзорность создание обманчивого впечатления, символики, переносного смысла. И, наконец, в оп-арте очень привлекателен визуальный эффект».
- А что можно сказать о вкладе польских авторов моды в моду 60-х?
Марцин Ружиц: «Личностью, творчество которой я исследую, в чьих проектах моды выразительно видны элементы оп-арта, является Хелена Бохле-Шацкая – художник, модельер и теоретик искусства, к сожалению, уже ушедшая из жизни. До 1968 года она жила в Польше, а потом эмигрировала и стала очень важной фигурой в художественной жизни Западного Берлина, где основала салон культуры и помогала польским творцам. Хелена Бохле-Шацкая создала два польских гиганта моды в Лодзи и в Варшаве. Речь идет о домах моды Telimena и Leda. Платье из «ледовской» коллекции, вдохновленной оп-артом, сфотографированное Петером Кнаппом, появилось в одном из лучших польских журналов о моде и стиле жизни „Ty i Ja” (Ты и я)». Хелена Бохле-Шацкая – первая польская модельер, показавшая свою коллекцию «за железным занавесом», и которая стремилась сочетать моду, промышленность и искусство. В одной из своих работ о моде, вдохновленной оп-артом она писала: «Женская фигура деформируется в пользу художественной выразительности».
- Наверное, в 60-е годы в ПНР оп-арт, геометрическая абстракция, футуристический тренд, а особенно космос в моде имели еще одно измерение? Они создавали пространство индивидуальной свободы?
Марцин Ружиц: «В определенный момент мода стремительно пошла вперед, как никогда до этого и никогда после. Модной была та женщина, которая стала Евой в момент создания нового мира, могла бы жить в космосе, на Луне. Героинями модных журналов были жительницы космоса, что свидетельствовало о страстном желании попасть в будущее, о мечтах и о надежде, связанных с этим будущим. В Польше это было очень важно. В период сталинизма эстетика „space” была под запретом. Поэтому после оттепели, когда соцреализм в искусстве перестал быть обязательным, космические элементы в моде стали очень важными. В Польше они были не только аттрактивными визуально и символизирующими современность, но и выражали свободу».
- А сегодня, когда технологии идут вперед, мода почему-то смотрит, скорее, не в будущее, а в прошлое, цитирует и компилирует то, что уже было. С чем это связано, на Ваш взгляд?
Марцин Ружиц: «Это очень интересный вопрос, на который я не могу так сразу ответить. В определенный момент вся культура стала цитировать прошлое. Это связано с постмодернизмом, также в архитектуре в 90-е годы. Вопрос «почему?» - глубокий, философский, но, безусловно, это явление не объясняется бегством в прошлое. Культура стала коллажем культур, создание нового утратило значение, зато стал важным контекст, в который помещается прошлое. Возможно, этот вопрос следует задать философам и социлогам».
- Большое спасибо!
Автор передачи: Ирина Завиша