После восстановления своей независимости в 1918 году перед Польшей возникла острая необходимость создать прочную экономическую основу для своей государственности и решения целого ряда социально-экономических проблем.
В сегодняшней экономической рубрике мы коснемся вопроса развития межвоенной Польши и вызовов, которые пред ним стояли. Именно этим проблемам был посвящен доклад профессора Войцеха Моравского из Варшавской школы экономики, который он представил на конференции «Наследие Второй Речи Посполитой», организованной Музеем истории Польши совместно с Министерством культуры и национального наследия. К вашему внимание часть этого выступления.
Как отмечает профессор Войцех Моравский возродившаяся независимая Польша была вынуждена провести незамедлительную унификацию, что было обусловлено 123 годами развития польских земель под чужеземной властью:
Необходимо было страну, которая состояла из разных частей, сложить вместе. Некоторые вещи были достаточно простыми. Скажем, нужно было создать единую коммуникационную сеть. Напомню, что в 1918 году не было прямого железнодорожного сообщения между Познанью и Варшавой, тогда надо было ехать через Быдгощ. Равно как и не было железнодорожного пути между Варшавой и Львовом - вначале поездки осуществлялись через Краков. Однако, создание путей было простым заданием.
Другие вещи тоже были простыми. К примеру, в Галиции обязывало левостороннее движение и была необходимой унификация, что требовало соответствующего корректирования инфраструктуры, но здесь не было особых проблем.
Более сложной была валютная унификация, поскольку здесь необходимо было сделать так, чтобы никто нигде не почувствовал себя ущемленным. Политические последствия такого чувства могли бы быть катастрофическими [валютную унификацию удалось удачно провести].
Кроме того, Польша боролась с тяжелейшими последствиями Первой мировой и войны за независимость, такими как: высокая безработица, катастрофическое падение уровня промышленного производства и гиперинфляция, экономика страны межвоенного периода столкнулась с крайне неблагоприятствующей конъюнктурой на внешних рынках:
Финансовые дисбалансы, которые были последствием Первой мировой войны, были такими большими, что попытка восстановления либеральной и открытой экономики, со свободной циркуляцией капиталов и свободной конвертацией валют, в 20-х годах не увенчалась успехом и привела к самому серьезному в истории экономическому кризису. В связи с этим мы хорошую конъюнктуру имели только в 1926-29 годах и возможно еще в конце 30-х годов. Остальное время – это трудный период с точки зрения конъюнктуры.
Во время кризиса Польша вела очень консервативную политику. Бытует мнение, что возможно надо было раньше и более смелее ввести государственный протекционизм, решиться на умеренную инфляцию, чтобы немного взвинтить конъюнктуру. По моему мнению, неправы те, кто так говорит. Наша консервативная политика отчасти объясняется неким снобизмом. Мы были новой страной и хотели доказать, что у нас солидная экономика и мы хотели показать, что у нас сильная валюта.
Экономист обращает внимание на то, что еще одной проблемой, которую пришлось решать стал дефицит капитала:
В 20-х годах казалось, что возобновится свободная циркуляция капиталов и что Польша станет привлекательным рынком для размещения капиталов. По сути, польская экономическая политика ставила себе эту цель. Действительно поначалу появился иностранный капитал, но потом грянула «Великая депрессия». Таким образом у нас возникли проблемы с заграничным капиталом. Польский частный капитал не возродился. В этой ситуации единственной возможностью был государственный капитал и в самом деле проходила этатизация экономики. Часть политиков режима санации воспринимала этот процесс с энтузиазмом. Министр промышленности Евгениуш Квятковский, если бы мог создать Центральный промышленный округ при помощи частного капитала, то он это воспринял бы с радостью. Только его не было и не было другого выхода как госинвестиции.
Частично решением нехватки капиталов и низкого уровня внешних инвестиций стала политика гособлигаций и побуждение населения размещать средства в Польском Нацбанке:
В половине 30-х годов власти осознали, что достаточно большие объёмы капитала находятся в распоряжении населения. У людей были спрятаны запасы, так сказать, на «черный день». В первую очередь речь шла о золотых царских рублях, называемых «свинками». С этой точки зрения польский рынок был настолько привлекательным, что в 30-х годах в Амстердаме специально для этого начали выпускать «свинок». Их привозили в Польшу, где люди их покупали и где-то закапывали у себя в огороде. И это были достаточно большие запасы капитала, который абсолютно непродуктивно себе лежали. Речь шла о том, чтобы его извлечь, так сказать, «на поверхность» и убедить людей в том, чтобы они разместили свой капитал в польском госбанке, а дальше государство уже могло использовать его для инвестиций. Среди прочего этому служила консервативная монетарная политика. Люди должны были убедиться в том, что не будет никакой девальвации. Только при таком условии они могли вытащить свои запасы. Кстати, с точки зрения индивидуальных судеб людей это не было благоразумным решением. Те, кто в конечном счете решили оставить закопанным свое золото приняли умное решение. Те же, кто вложили свой капитал в госбанк, поступили опрометчиво.
По мнению профессора Моравского, Вторая Речь Посполитая не смогла обеспечить цельное общественное развитие и решить вопрос бедности, хотя он и отмечает, что данная проблема была характерна даже для таких стран как Голландия:
Вторая Речь Посполитая в общем имеет хорошее реноме. Сегодня общественность с теплотой воспринимают Вторую Речь Посполитую. Во многом эта традиция была навязана интеллигенцией - интеллигенция является носителем памяти и это она в перспективе решает, как и что будет запечатлено. Интеллигенции действительно жилось неплохо в межвоенной Польше, но были широкие слои населения [особенно в сельской местности], которые вспоминали о Второй Речи Посполитой как о стране глубокой и самой безнадежной бедности. В этом плане мало что удалось.
Экономист, отдавая должное таким успехам экономического развития межвоенного периода таким, как Центральный промышленный округ, убежден, что представление этого и других успехов, как примеров для подражания сегодня, является глубокой ошибкой:
Сегодня примеры, которые нам представляют, являются наши собственные образцы 80-летней давности. Это какое-то странное ретро. По моему мнению, этот культ, особенно культ Центрального промышленного округа, является опасным. Центральный промышленный округ был ответом на очень конкретную ситуацию, которая кардинально отличается от сегодняшней. И механическое перенесение ЦПО как образца для подражания сегодня может быть опасным.
Материал подготовил Назар Олийнык